23 вопроса по первой части первого тома романа Льва Толстого "Война и мир"

Прокомментируйте фрагменты из I части I тома романа Толстого «Война и мир»: расскажите, что «застряло в мозгу», что раздражало, что удивило, потрясло, запомнилось, что заставило задуматься; какую «единую жизнь людей, ее простое и общее содержание» вы увидели;

в чём та внутренняя связь, которая «сцепляет» эпизоды, какова основная ситуация человеческой жизни, которую вскрывает Толстой в самых разных ее проявлениях и событиях; какова «общая жизнь», человеческое единство во имя простой и ясной, не разделяющей разных людей, но связующей их задачи.

 

1.Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, — так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена со всех сторон равномерно и не умолкая шумели.

 

2.Анна Павловна угощала своих гостей виконтом, «как хороший метрдотель подает как нечто сверхъестественно-прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне», и что «виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью».

 

 3.Из всех же прискучивших ему лиц лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее». И — через несколько минут, когда она обратилась к нему кокетливым тоном, — снова зажмурился и отвернулся.

 

 

4.— Твой доктор велит тебе раньше ложиться, — сказал князь Андрей. — Ты бы шла спать. Когда она вошла в его кабинет, он учтиво подвинул ей кресло. Потом, выслушав несколько ее фраз, «с холодною учтивостью... обратился к жене». И, наконец, добившись, чтобы она ушла, встал и «учтиво, как у посторонней», поцеловал руку.

 

 

5.— Отчего, я часто думаю... отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messieurs, что на ней не женились...

 

 

 

6.Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь — не по мне!» «Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество — вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь.

 

 

7.Хорошо бы было поехать к Курагину, — подумал, он. Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова — такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет, или случится с ним что-нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного... Он поехал к Курагину.

 

 

8.— Казнь герцога Энгиенского, — сказал Пьер, — была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке». Здесь, в этом салоне, о Бонапарте помнят все: «— А пленные в Африке, которых он убил? — сказала маленькая княгиня. — Это ужасно! — Нельзя не сознаться, — продолжал князь Андрей, — Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но... но есть другие поступки, которые трудно оправдать.

 

 

 

9.— Вы влюблены в меня? — перебила его Наташа.— Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас... еще четыре года... Тогда я буду просить вашей руки. Наташа подумала.— Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать... — сказала она, считая по тоненьким пальчикам. — Хорошо! Так кончено? И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.— Кончено! — сказал Борис.— Навсегда? — сказала девочка. — До самой смерти? И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.

 

 

 

 

 

10.Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.— Ах, ну что это! я все спутал. В Москве столько родных! Вы Борис... да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о Булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!

Борис ничего не знал о Булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.

 

 

 

11.Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».— Виновата-с, — сказала горничная.— Попросите ко мне графа. Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.— Ну, графинюшка! какое sauté au madère¹ из рябчиков будет, ma chère! Я попробовал; недаром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит! Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.

 

12.— Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, — продолжал Берг, — и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, — продолжал он, пуская колечко.

 

 

13.— Э, э! любезный! поди-ка сюда, — сказала она притворно-тихим и тонким голосом. — Поди-ка, любезный...И она грозно засучила рукава еще выше. Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.— Подойди, подойди, любезный! Я и отцу-то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе-то и Бог велит. Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.— Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!.. Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.

 

 

14.— Совершенно с вами согласен, — отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, — я убежден, что русские должны умирать или побеждать, — сказал он, сам чувствуя, так же как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.

 

 

15.— А вот не спросишь, — говорил маленький брат Наташе, — а вот не спросишь!— Спрошу, — отвечала Наташа. Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери.— Мама! — прозвучал по всему столу ее детски-грудной голос.

 

 

16.За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.— Ах, мой друг! — сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. — Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и все для чего? Мне шестой десяток, мой друг... Ведь мне... Все кончится смертью, все. Смерть ужасна. — Он заплакал.

 

 

 

17.— Еще два письма пропущу, а третье прочту, — строго сказал князь, — боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.— Прочтите хоть это, mon père³, — отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.— Третье, я сказал, третье, — коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.

 

 

 

18.Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену. Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, слышать рыдания тех и других! Подумаешь, что человечество забыло законы своего божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг руга.

 

 

19.Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в игольное ухо, чем богатому войти в Царствие Божие, — эти слова страшно справедливы! Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Столь молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, — через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, — я сказала бы: желаю быть беднее самого бедного из нищих.

 

 

20.Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум... Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности... ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня.

 

21. — У меня к тебе есть большая просьба.

— Что, мой друг?

— Нет, обещай мне, что ты не откажешь...

—Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет... Чтобы тебе сделать удовольствие... — сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. — Очень рад, право, очень рад, мой друг, — прибавил он.

 

 

 

22. — Едешь? — И он опять стал писать. — Пришел проститься. — Целуй сюда, — он показал щеку, — спасибо, спасибо! — За что вы меня благодарите? — За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься...

 

 

 

23.Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся. — Плохо дело, а? — Что плохо, батюшка? — Жена! — коротко и значительно сказал старый князь. — Я не понимаю, — сказал князь Андрей. — Да нечего делать, дружок, — сказал князь, — они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.