Два сочинения по тексту о профессоре Дувакине

 

СОЧИНЕНИЕ 1

Этот текст для анализа и сочинения представляет собой панегирик профессору Московского университета Виктору Дмитриевичу Дувакину. Благодарный ученик, автор данного текста, вспоминает своего учителя.
Думаю, что ключевой вопрос, который, безусловно, ставит автор, можно сформулировать так: проблема соответствия, или когда не стыдно за прожитую жизнь.

Фигура Дувакина складывается для читателя из нескольких ярких, запоминающихся черт. Во-первых, Дувакин - настоящий профессор: массивный, медлительный, рассеянный; удачи записных остроумцев «он принимал без видимого огорчения - снисходительно и добродушно - а то и с откровенным удовольствием», - радуется автор текста.

Больше всего, отмечает автор, профессор Дувакин любил предвоенное присловье Литмузея, сочиненное про него: «Дувакин вспомнил то, что забыл, и тут же забыл, что вспомнил».

И это не случайно.

Виктор Дмитриевич Дувакин мог перепутать место рождения студента, но любимого Маяковского и Своих учеников он помнил и никогда не забывал: «память — это страсть», - подчеркивает автор. Поэтому полтора десятка неизвестных статей Маяковского Дувакин изучал так ревностно и, только убедившись в их подлинности, принял.

Профессор Дувакин бесконечно предан любимому Маяковскому и бесконечно предан своим ученикам: «память — это страсть». Эта его «бесконечность» (иначе говоря – способность оставаться человеком) стала очевидна в феврале 1966, когда вызванный на суд по делу Синявского - Даниэля в качестве свидетеля профессор Дувакин рассказывал про любимого Андрюшу (Синявский) так, как сказал бы у себя дома или на кафедре. «Для этого мрачного места больше подходили другие слова», - замечает автор. Профессору хватило духа быть верным себе, он смог не испугаться, не предать.

Жизнь и поступки профессора Дувакина открывают перед читателем удивительного человека: милого, доброго и в то же время твердого в убеждениях и бесконечно, со всей страстью преданного высшим человеческим ценностям.

Кульминацией рассказа о профессоре Дувакине становится эпизод о заседании кафедры, когда Дувакина осудили и потребовали уволить за несоответствие занимаемой должности. Наиболее полно авторское отношение к нему выражено в словах Зины Новлянской (всё заседание кафедры студенты томились под дверью): "Для нас вы соответствуете".

На окончание университета профессор Дувакин каждому Своему студенту подарил по книге Маяковского с указанием страницы и строчки; автору текста досталось "Смотрите на жизнь без оков и шор".

«И я стараюсь. Правда, когда снимаю очки, почти ничего не вижу», - так самоиронично заканчивает свой рассказ о человеке, давшем образец профессиональной страсти и образец человечности, Владимир Владимирович Радзишевский, литературовед, литературный критик, журналист.

Мне, к счастью, тоже повезло встречать в жизни таких людей, как профессор Дувакин. И хотя у меня нет напутственной строчки от них, я часто спрашиваю себя, как бы поступил в той или иной ситуации человек, ставший для меня ориентиром.

 403 слова

 

 СОЧИНЕНИЕ 2

Текст Владимира Радзишевского – панегирик профессору Московского университета Виктору Дмитриевичу Дувакину. Благодарный ученик, автор данного текста, вспоминает своего учителя. Можно сказать, что в тексте Радзишевского поднимается проблема верности себе, своим принципам, автор ставит вопрос о том, когда не стыдно за прожитую жизнь.

Комментируя текст, следует привести первый пример-иллюстрацию, важную для понимания проблемы. Автор восхищается преданностью любимого профессора своему делу. 

Виктор Дмитриевич Дувакин мог перепутать место рождения студента, но любимого Маяковского он помнил и никогда не забывал: «память — это страсть», - подчеркивает автор. Поэтому полтора десятка неизвестных статей Маяковского Дувакин изучал так ревностно и, только убедившись в их подлинности, принял. Виктор Дмитриевич всю жизнь занимался Маяковским – «разбирал строчку за строчкой, отыскивал источники и реалии, толковал, комментировал...»

Продолжая комментировать текст, нельзя не привести в качестве второго примера-иллюстрации, важной для понимания проблемы, эпизод, когда  Профессор Дувакин не предал своего ученика.  Эта его способность оставаться человеком  стала очевидна в феврале 1966, когда вызванный на суд по делу Синявского - Даниэля в качестве свидетеля профессор Дувакин рассказывал про любимого Андрюшу (Синявский) так, как сказал бы у себя дома или на кафедре. «Для этого мрачного места больше подходили другие слова», - замечает автор. Профессору хватило духа быть верным себе, он смог не испугаться, не предать.

Эти примеры преданности делу и верности ученикам с разных сторон показывают мужество и человечность профессора. Жизнь и поступки профессора Дувакина открывают перед читателем удивительного человека: милого, доброго и в то же время твердого в убеждениях и со всей страстью преданного высшим человеческим ценностям.

Наиболее полно авторское отношение к проблеме верности своим убеждениям и принципам выражено в словах Зины Новлянской. Когда Дувакина осудили и потребовали уволить за несоответствие занимаемой должности, всё заседание кафедры студенты томились под дверью. И вот когда Виктор Дмитриевич вышел, она упрямо замотался головой:  «Для нас вы соответствуете».

На окончание университета профессор Дувакин каждому своему студенту подарил по книге Маяковского с указанием страницы и строчки; автору текста досталось "Смотрите на жизнь без оков и шор".

«И я стараюсь. 

Правда, когда снимаю очки, почти ничего не вижу», - так самоиронично заканчивает свой рассказ о человеке, давшем образец профессиональной страсти и образец человечности, Владимир Владимирович Радзишевский, литературовед, литературный критик, журналист.

Многим людям в жизни нужен нравственный камертон. На рубеже 19-20 веков таким нравственным ориентиром был Лев Толстой.  В 80-90 годы 20 века – академик Дмитрий Сергеевич Лихачев, два десятилетия ранее – академик Сахаров. Мне, к счастью, тоже повезло встречать в жизни таких людей, как профессор Дувакин. Я был на лекциях Бибихина, слушал и продолжаю читать Ольгу Седакову, был знаком со многими другими прекрасными людьми. Это такая порода людей – с ними воздух чище и дышится легко и свободно. И хотя у меня нет напутственной строчки от них, я часто спрашиваю себя, как бы поступил в той или иной ситуации человек, ставший для меня ориентиром.

 450 слов

 

ИСХОДНЫЙ ТЕКСТ

(1)Полжизни Виктор Дмитриевич Дувакин проработал на филологическом факультете Московского университета. (2)Нам, его последним дипломникам, он казался в нашу студенческую пору старым-престарым.(3)Ещё бы: он был на похоронах Есенина, дважды видел Маяковского...

(4)Массивный, медлительный, по-профессорски рассеянный, Виктор Дмитриевич никак не мог избежать внимания записных остроумцев. (5)Их удачи он принимал без видимого огорчения – снисходительно и добродушно, а то и с откровенным удовольствием. (6)«Уж полночь близится – Дувакина всё нет!..» – пели, изображая отчаяние, заждавшиеся студенты в университетском капустнике.

(7)«Виктор Ду-, Виктор Дувакин, где я вас найду?» – импровизировали в самодеятельной бригаде, объединившей энтузиастов поэзии Маяковского.

(8)Но из обширного фольклора о себе Виктор Дмитриевич больше всего любил присловье, сочинённое ещё в недрах предвоенного Литмузея: «Дувакин вспомнил то, что он забыл, и тут же забыл то, что вспомнил».

(9)Первое время его собеседования со мной начинались одним и тем же загадочным вопросом:

– Вы, кажется, родом из Козлова?

– (10)Нет, – отвечаю для краткости, – я из-под Винницы.

(11)Всем было видно, что каждый раз это было ему как подарок. (12)Его лицо тотчас озарялось счастливой улыбкой, и он с видом заговорщика смаковал пикантную фразу из арсенала Маяковского: «Как плюются в Виннице». (13)Память – это страсть, и Дувакин мог забыть что угодно, только не строку своего поэта.

(14)При случае Виктор Дмитриевич готов был прорычать что-нибудь из Державина, выхватить клок у Алексея Константиновича Толстого, спародировать Игоря Северянина, погудеть Пастернаком... (15)Но Маяковского читал постоянно, с аппетитом – как в яблоко вгрызался. (16)Его Дувакин любил безоговорочно и потому помнил вдоль и поперёк. (17)И только потому, что любил и помнил, им занимался – разбирал строчку за строчкой, отыскивал источники и реалии, толковал, комментировал...

(18)На пятом курсе я принёс Виктору Дмитриевичу полтора десятка неизвестных статей Маяковского, подписанных разными псевдонимами.(19)На полках уже стояли три полных собрания сочинений поэта, и поздняя студенческая находка выглядела слишком неправдоподобно. (20)Виктор Дмитриевич вызвал Варвару Аветовну Арутчеву, долгие годы работавшую с рукописями Маяковского, и они вдвоём, проверяя на прочность, стали терзать меня так, как потом уже не терзал никто. (21)Когда я позже рассказывал об этом Рудольфу Дуганову, он хмыкнул: «Ну как же!(22)Дувакин знает всего Маяковского наизусть. (23)И если соглашается нановые тексты, то для порядка должен будет их выучить». (24)А тут не стихи, а проза, и не строчками, а погонными метрами. (25)Через два года нашу общую публикацию Рудик надписал: «Бесконечному Виктору Дмитриевичу...»

(26)«Бесконечность» Виктора Дмитриевича стала очевидной для многих в феврале 1966 года, когда судили Андрея Синявского, его бывшего студента из семинара по Маяковскому. (27)Дувакина вызвали в суд свидетелем. (28)И он сказал там то, что сказал бы у себя дома, на кафедре или в студенческой аудитории. (29)Он помнил Андрюшу с первых занятий, когда тот выглядел ещё классическим гадким утенком. (30)Но время шло, и гадкий утёнок на глазах превратился в прекрасного белого лебедя... (31)Судья вынужден был остановить свидетеля. (32)Для этого мрачного места больше подходили другие слова, которыми, кстати, вовсю осыпали Синявского и Даниэля в газетах: подонки, оборотни, пасквилянты, нравственные уроды, наследники Смердякова... (33)Если бы Дувакин ими воспользовался, если бы подтолкнул своего воспитанника за решётку, он выполнил бы долг советского преподавателя и коллеги по филфаку гордились бы им. (34)А так на учёном совете они скопом осудили его и потребовали уволить за несоответствие занимаемой должности. (35)Всё это заседание мы протомились за дверью. (36)Когда вышел Виктор Дмитриевич, Зина Новлянская упрямо замотала головой: «Для нас вы соответствуете».

(37)...На окончание университета Виктор Дмитриевич всем нам подарил по книге Маяковского со своими комментариями, а на титуле каждому указал его страницу и строчки. (38)Вале Мартыновой досталось:

«Послушайте! (39)Ведь, если звёзды зажигают – значит – это кому-нибудь нужно?» (40)Марине: «Деточка, все мы немножко лошади, каждый из нас по-своему лошадь». ( 41)А мне: « Ищите свой корень и свой глагол, во тьму филологии влазьте. (42)Смотрите на жизнь без очков и шор».

(43)И я стараюсь. (44)Правда, когда снимаю очки, почти ничего не вижу.

(По В.В. Радзишевскому*)

* Владимир Владимирович Радзишевский (род. в 1942 г.) – литературовед, литературный критик, журналист.