Наши уроки

Аура волшебства и чуда: размышления о «Грозе» Александра Островского

Большая тема, которая требует многих исследований, – это чудесное в русском реализме. И небольшая виньетка к этой большой теме – это наши сегодняшние краткие размышления о чудесном в «Грозе» Островского. «Гроза» Островского всегда воспринималась как одна из вершин реалистического театра. Собственно, именно так и понимал и представлял драму Островского величайший авторитет в русской критике Добролюбов. И именно так воспринимала «Грозу» общественность и театральная публика. Такое значение закрепилось за «Грозой», и дело не только в каких-то идеологических установках, допустим, советской школы. Такое представление о «Грозе» установилось еще задолго до всякой советской школы.

А между тем для Островского, видимо, было чрезвычайно важно то, что «Гроза» – это трагедия на материале современной жизни. Материал «Грозы» – современный, его Островский взял из рассказов о своем детстве Косицкой, своей тогдашней любовницы и первой исполнительницы Катерины. Он взял это из своих личных наблюдений во время плавания по Волге. Он вложил в «Грозу» весь свой опыт наблюдений над современной купеческой жизнью. Это по-настоящему драма из современной жизни. Но это не просто драма из современной жизни. Это трагедия, отвечающая всем критериям высокого трагического жанра.

И вот для того, чтобы превратить материал современной жизни в трагедию, Островский использует механизм чудесного. Обратим внимание, что герои Островского живут как бы в разных мирах. Кабаниха, Феклуша, Дикой, несмотря на постоянные их намеки на грядущий Страшный суд, – это земные, приземленные, можно сказать, очень прозаические, а следовательно, и комические персонажи. Они страшные. Но нам уже приходилось говорить, что в русской комедии, в русском комедийном дискурсе страшными персонажами никого не удивить. Так вот, они страшны и комичны одновременно. Они, даже когда рассуждают о божественных предметах, всегда имеют в виду свою земную власть, привилегии, всегда тешат свое в высшей степени земное самолюбие.

Варвара, Кудряш, Шапкин, Борис – все они персонажи, которые живут здесь и сейчас, в этом самом купеческом городке, который воспринимается как некий тупик бытия.

Совсем другое дело – Катерина. Ее сопровождает аура чудесного. На кого из персонажей мировой драматургии больше всего похожа Катерина, скажем, в первой юности своей? Мы знаем об этой ее первой юности из тех воспоминаний, которыми делится Катерина с Варварой. Она похожа больше всего на Жанну д’Арк, героиню «Орлеанской девственницы» Шиллера. Она духовидица – видит ангелов воочию. Ей снятся иконописные сны. Она все время пребывает в мистическом наитии, это ее постоянное состояние. Она как сомнамбула, которая одной ногой стоит в этом мире, а другой в том. Вот такая мистически одаренная героиня – Катерина в юности своей.

А теперь, когда она попала в плен, когда она заточена в своем супружестве, когда она окружена тем, что Добролюбов так удачно назвал темным царством, ее вольные мысли, ее порывы к свободе видятся ей как соскальзывание в адскую бездну. Ее кто-то манит, подталкивает, а удержаться ей нечем. И вот начинаются сюжетные совпадения. Стоило только Катерине подумать об измене, полюбить не мужа, а другого, стоило только грешным мыслям возникнуть, тут же раздается гроза.

И тут же, как по мановению волшебной палочки, появляется старая барыня, которая, как будто к Катерине обращаясь, как будто читая ее мысли, кричит ей: «В геенне огненной гореть будете, красавицы! Вот куда красота ведет – в омут!» И предсказывает Катерине ее судьбу безумная барыня. Критика называла старую барыню реинкарнацией макбетовских ведьм.

Далее: Катерина грешит. Катерина все те дни, пока ее мужа Тихона нет в городе, предается ночным оргиям с Борисом. Она проваливается в любовь, как в бездну. Но вот Тихон появляется. Катерину мучит сознание своего страшного греха, и опять гроза. Опять совпадение: появляется старая барыня, те же слова о геенне огненной, об омуте, на который обрекает красавиц их красота. И Катерина, которая в первой сцене «Грозы» дрожит от предчувствия ужаса, теперь падает на колени и исповедуется. Итак, вот эти магические сюжетные совпадения. Видения и наития то ангелов, то демонов.

И апофеозом чудесного, которое все время сопровождает Катерину, которое является ее непременной сопутствующей темой, становится сцена, когда Катерина уже находится под замком. Она уже наказана, она в пожизненном заключении должна находиться теперь в доме своего мужа. И она сбегает. И первым делом что она говорит? Сказочным языком она говорит, обращаясь к ветрам: «Ветры, перенесите мой зов милому дружку моему». То есть она, как в сказке или как в песне, обращается к стихии и просит перенести весть Борису, заклинает стихию, чтобы она принесла Бориса. И что вы думаете? Тут же Борис и появляется на сцене.

Слово Катерины на сцене воспринимается как слово, обладающее волшебной силой. Волшебные силы так или иначе сопутствуют ей. Она воспринимается в ауре волшебства. Зачем это нужно? Так Островский переносит свою главную героиню из пространства социального ужаса в пространство высокой трагедии, в котором все укрупняется, все обретает смысл, за каждым словом ощущается грозовой разряд. Катерина, таким образом, обретает огромную силу. Она, которая не является борцом, не является ниспровергателем режима, а является только искренней свободолюбивой девушкой против всей системы, и вроде бы она бессильна перед этой системой, – она эту систему взрывает, как очень точно замечает Добролюбов.

Она не просто является лучом света в темном царстве – она наносит страшный удар самодурной силе, как говорит тот же Добролюбов. Почему? Потому что в этой искренности ее и свободолюбии есть что-то большее, есть трагический разряд, есть трагическая энергия. И мы можем сказать, что трагическое в каком-то смысле синонимично волшебному и чудесному.

https://magisteria.ru

Курс: "Мистика и магия в русской литературе"

Лекция: "Аура волшебства и чуда: размышления о «Грозе» Александра Островского"

Материалы защищены авторскими правами, использование требует согласование с правообладателем