Евгений Германович
Водолазкин сам признается, что начал свои размышления с Лихачева, с 90-х не
случайно: «Говоря об изменениях, произошедших в нашей речи за последние два
десятилетия, для со(противо)-поставления мне хотелось предложить нечто из
области бесспорного — чтобы не потерять масштаба». Мы видим: чтобы начать
разговор о современном состоянии русского языка, автор сначала ссылается на
авторитет и рассказывает о Лихачеве: «Вспоминая, как строго Дмитрий Сергеевич следил
за нашей речью, я не могу представить себе человека, имеющего большее право
наставлять в области русского языка».
Итак, мы видим, что весь
текст Водолазкина представляет собой со(противо)-поставление состояния русского
языка в 90-е и 2000-е.
Что же происходило с
русским языком в 90-е? Лихачев, который, по мнению автора «олицетворял собой
понятие нормы — и в речи, и в жизни», который «за любовь к буквам отсидел срок
на Соловках», который говорил и писал очень просто, так просто, так как его
мысль не нуждалась в орнаменте, имел «право наставлять в области русского языка».
Так вот, Дмитрий Сергеевич Лихачёв в 90-е позволял себе только частные
наставления и смешной «документ» «Не рекомендуется», который продолжал от руки,
внося новые пункты. Это многое говорит не только о Лихачеве, но и о состоянии
языка: в 90-е норма все-таки выстояла: «В целом же, как я теперь понимаю,
содержание всех тогдашних списков и поправок отражало относительно
благополучное состояние языка накануне больших перемен», — пишет Водолазкин.
Рассказывая о состоянии
русского языка в 2000-е, Водолазкин горько замечает, что лихачёвский список нерекомендованных
слов больше не весит: таких «слов
возникло такое множество, что никакого шкафа для них теперь не хватит». По
словам автора, «в области русской речи произошло землетрясение». То есть
масштаб языковых изменений в 2000-е стал очевиден.
Сравнивая состояние языка
в 90-е и 200-е, Водолазкин приходит к выводу: «Потрясения в области языка
оказались не меньшими, чем на полях сражений, потому что во всех без исключения
сферах бытия люди пользовались языком», «перемены в структуре общества,
миграция населения, новая фаза научно-технической революции и т. д., — имело и
своё языковое измерение».
Автор не дает ответа, что
делать этими изменениями, он только ставит проблему: «когда пыль, что называется, осела, вполне
уместно оценить возникшие в языке изменения и подумать, как нам с ними быть».
Мне понятны мысли и
чувства автора. Мне кажется, что состояние языка зависит от состояния культуры
чтения и культуры в целом. Не случайно, сам Лихачёв стал одним из создателей
Фонда культуры, а библиотекарей называл главными людьми в стране, и Булат
Окуджава говорил, что самое главное – это сохранять человеческое достоинство.
Тип 27 № 52975
ЕГЭ-Сочинение
(21 балл)
Напишите сочинение по прочитанному тексту.
Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста.
Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий пояснения
к двум примерам-иллюстрациям из прочитанного текста, которые важны для
понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования). Проанализируйте
указанную смысловую связь между примерами-иллюстрациями.
Сформулируйте позицию автора (рассказчика).
Сформулируйте и обоснуйте своё отношение к позиции автора (рассказчика) по
проблеме исходного текста. Включите в обоснование пример-аргумент, опирающийся
на жизненный, читательский или историко-культурный опыт.
Объём сочинения — не менее 150 слов.
Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту),
не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью
переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая
работа оценивается 0 баллов.
Сочинение пишите аккуратно и разборчиво.
Прочитайте текст и выполните задание 27.
(1)Придя в Пушкинский Дом четверть века назад, на большом дубовом шкафу,
служащем в Отделе древнерусской литературы доской объявлений, я увидел
примечательный документ. (2)Он был озаглавлен «Не рекомендуется» и подписан
заведующим Отделом Д. С. Лихачёвым. (3)Своим сотрудникам Дмитрий Сергеевич не
рекомендовал «1. Говорить и писать „информация“ там, где можно просто сказать
„сведения“ ; 2. Говорить и писать „практически“ там, где можно сказать „по
большей части“, „в большинстве случаев“ и т. д.». (4)Напечатав первые строки на
машинке, Лихачёв затем продолжал список от руки, регулярно добавляя в него
очередные пункты.
(5)Со временем этот список сменился другим, обновлённым, и по просьбе
заведующего все мы приняли участие в его составлении. (6)Там оказались слова
«качественно» в значении «высококачественно», «переживать» в значении
«волноваться», «волнительно» и много чего другого.
(7)На одном из моих первых докладов в Пушкинском Доме Лихачёв также
попросил меня не употреблять выражение «честно говоря» («Разве всё остальное вы
говорите нечестно?» — спросил академик). (8)Поблагодарив за поправку, я
(честно говоря) испытал в тот момент некоторые сомнения в её справедливости.
(9)А теперь, спустя годы, соглашаюсь: есть в этом выражении какое-то жеманство.
(10)В целом же, как я теперь понимаю, содержание всех тогдашних списков и
поправок отражало относительно благополучное состояние языка накануне больших
перемен.
(11)Вспоминая, как строго Дмитрий Сергеевич следил за нашей речью, я не
могу представить себе человека, имеющего большее право наставлять в области
русского языка. (12)Лихачёву оно было дано не одним лишь его научным и
общественным статусом. (13)Это было особое право того, кто за любовь к буквам
отсидел срок на Соловках: внимание обвинителей привлёк его доклад «О некоторых
преимуществах старой русской орфографии». (14)Того, кто, в сущности,
олицетворял собой понятие нормы — и в речи, и в жизни. (15)Нормы в её
глубинном, я бы сказал, основополагающем смысле. (16)Говорил и писал Лихачёв
очень просто, так просто, как это может позволить себе человек, мысль которого
уже не нуждается в орнаменте.
(17)Размышления о современном состоянии русского языка я не случайно начал
с упоминания о Лихачёве. (18)Говоря об изменениях, произошедших в нашей речи за
последние два десятилетия, для со(противо)-поставления мне хотелось предложить
нечто из области бесспорного — чтобы не потерять масштаба. (19)Что же до
списка нерекомендованных слов, то он в нашем отделе больше не висит. (20)Не
потому, что кто-то из нас стал относиться к языку менее внимательно. (21)Просто
этих слов возникло такое множество, что никакого шкафа для них теперь не
хватит.
(22)В области русской речи произошло землетрясение. (23)Если учесть наплыв
новой лексики, можно говорить и о потопе — как кому нравится. (24)Важно
следующее: то, что в общественно-политической сфере фиксировалось как изменение
строя, распад СССР, перемены в структуре общества, миграция населения, новая
фаза научно-технической революции и т. д., — имело и своё языковое измерение.
(25)Потрясения в области языка оказались не меньшими, чем на полях сражений,
потому что во всех без исключения сферах бытия люди пользовались языком. (26)В
девяностые годы пресловутое бытие наотрез отказалось определяться сознанием.
(27)Оно вышло из-под контроля, стало на дыбы и рухнуло на наше бедное сознание
с его главным инструментом — языком. (28)Теперь, когда пыль, что называется,
осела, вполне уместно оценить возникшие в языке изменения и подумать, как нам с
ними быть.
(По Е. Г. Водолазкину*)
* Евгений Германович Водолазкин (род. в 1964 г.) — русский писатель
и литературовед; доктор филологических наук.
*Для формулировки проблемы экзаменуемым может
быть использована лексика, отличающаяся от той, которая представлена в таблице.
Проблема может быть также процитирована по исходному тексту или указана с
помощью ссылок на номера предложений в тексте.
Комментариев нет:
Отправить комментарий