Сам Андрей Битов скончался на 82 году жизни, то есть всё-таки не дожил до 85, когда, видимо, умерла его мать (или мать героя-рассказчика).
Собственно весь
текст Битова связан с темой смерти, с ироничным ее осмыслением, поэтому можно,
наверное, сказать, что Андрей Битов ставит вопрос о неотвратимости старости и
смерти. Так, один выдающийся геронтолог, то есть специалист, который «изучает
процесс старения человека и разрабатывает способы замедлить этот процесс»,
парадоксально утверждает, что продолжительность жизни определяется не здоровым
образом жизни и количеством вредных привычек, а наследственностью, то есть,
надо полагать, продолжительностью жизни родителей.
Вот поэтому
герой-рассказчик считает, что, выйдя наконец на пенсию в 70, мать поставила
себе задачу дожить до 75, а осознав, что теперь она самая старшая, - до 80, и
бросила курить, а когда матери стукнуло 85, «она взяла установку на девяносто».
Всё это потому, считает рассказчик, что таким образом «своим стареющим сыновьям
она зарабатывала уже не на жизнь, а саму жизнь: способность прожить не меньше».
Так на старости
лет мать рассказчика овладела новой профессией: «теперь её профессией стала
жизнь». И «молодой специалист», как иронично называет свою мать рассказчик,
преуспела в новой профессии: «дитя своей эпохи, мыслила не иначе как в
пятилетках», отмеряя все новые пятилетки, дожила-таки до 85! Итак, читателю
становится понятно, что последних 20 лет жизни матери - ее новый
"срок", этап в соцсоревновании, и "каждый день ставя себе цель и
неуклонно к ней стремясь, именно с неё она и начала падать, ломая то руку, то
ногу, мужественно выкарабкиваясь и ломая снова". «Чем немощней она
становилась, тем настойчивей отбывала срок». И вот когда «мама была
нетранспортабельна» и ее беспокоила нога, рассказчик пригласил знаменитого
хирурга: тот посоветовал протирать палец на ноге спиртиком. А когда, поверив в
репутацию великого хирурга, рассказчик спросил напрямую, знаменитость ответил,
что умрет не от этого. И тогда рассказчик успокоился – и это кульминация всего
рассказа! – взял отпуск и уехал с 12-летним сыном в Абхазию, где так счастливо
отмечали мамино восьмидесятилетие. Таким образом, можно понять, что,
рассказывая о своей матери, автор размышляет о смерти и что все 30 предложений
(первая часть рассказа) — это первый пример-иллюстрация проблемы неотвратимости
старости и смерти.
Битов написал
рассказ про свою мать, а не элегию, не эссе, поэтому только к финалу рассказа
читателю понятно, что, конечно, на протяжении всего повествования Битов жалеет,
что не остался, что не помог, не оберегал, не взял к себе, не уберёг «молодого
специалиста», а за ироничным тоном повествования скрывается боль, боль не
только за мать, боль за всё поколение, которое умело только выживать, но так и
не научилось просто жить…
Во второй –
короткой – части рассказа ирония направлена на себя, то есть на
самого рассказчика. Событий в этой части немного: снимая футболку, он роняет
монолитный крест с метровой высоты – и крест разбивается. А потом рассказчика
«всполошённо позвали обратно в корпус, к телефону…» Это предпоследнее
предложение: рассказчик понимает, что зря уехал и что мама умерла. И это второй
пример-иллюстрация проблемы неотвратимости старости и смерти. Понятно, что
тщетны усилия матери обмануть смерть и напрасно рассказчик-Битов успокоился:
смерть приходит всегда неожиданно и неотвратимо. Так со-противопоставляя эти
примеры, Битов высказывает свое отношение к проблеме смерти. Однако авторская
позиция в этом рассказе не сводится к этой понятной очевидности.
Книга, в которую
входит рассказ «Умрет не от этого», называется «Жизнь после нас».
Рассказчик-Битов понимает, как он виноват, а Андрей Георгиевич Битов,
попрощавшись с матерью, видимо, задается вопросом: Какая она – жизнь после нас?
Вероятно, в следующем рассказе Битов расскажет уже о своем поколении – сколько
ему осталось?
"«Пока мама
жива, мы молоды», – говорят на Кавказе." Так заканчивается рассказ.
И мне понятны эти
мысли и чувства автора. Понятно, что Андрей Георгиевич Битов иронизирует также
над склонностью человека верить в репутацию и призывает верить себе, верить
своей интуиции, быть собой и быть с дорогими тебе людьми. Понятно, что Андрею
Битову не так уже важно, сколько он еще проживет, важнее – чем запомнится он и
его поколение. Понятно, что, размышляя о неотвратимости старости и смерти,
Андрей Битов таким финалом говорит: Мать умерла, теперь отсчёт времени начался
для него. Думаю, что в этом тексте можно увидеть проблему старости, проблему
отношения к старикам-родителям, а также философскую проблему отношения к
смерти, к смене поколений, к прожитой жизни.
«Живых всё меньше
в телефонной книжке, звенит в ушах смертельная коса, стучат всё чаще гробовые
крышки, чужие отвечают голоса», - писал другой поэт послевоенного поколения,
Валентин Иосифович Гафт. «Что после нас?» —спрашивает Битов. «Теперь о том, что
недоговорили, звучат, как многоточие, гудки». «Пустота...» - отвечает Гафт.
756 слов
(1)Одного выдающегося геронтолога* спросили то, что положено у него спросить, наверно, имея в виду диету и здоровый образ жизни, и он ответил: «Во-первых, следует правильно выбрать себе родителей».
(2)После семидесяти, выйдя наконец на пенсию, мама стала очень решительной старушкой. (3)Всё-таки дитя своей эпохи, мыслила не иначе как в пятилетках. (4)Когда ей стукнуло семьдесят пять, она гордо заявила, что теперь она самая старшая, потому что у нас в роду никто ещё этот рубеж не переходил. (5)К восьмидесятилетию она бросила курить, потому что, когда зачем-то полезла на стул, у неё закружилась голова, и это её насторожило. (6)И только тогда до меня дошло и восхитило: она опять поступила на работу. (7)Мама всегда гордилась тем, что она профессионал. (8)Теперь её профессией стала жизнь. (9)Своим стареющим сыновьям она зарабатывала уже не на жизнь, а саму жизнь: способность прожить не меньше.
(10)Как молодой специалист, она не избежала ошибок. (11)Чем немощней она становилась, тем настойчивей отбывала срок. (12)Никогда ничего не попросить и ни у кого не одалживаться — избыточная самостоятельность её и подвела: каждый день ставя себе цель и неуклонно к ней стремясь, именно с неё она и начала падать, ломая то руку, то ногу, мужественно выкарабкиваясь и ломая снова.
(13)Так ей исполнилось восемьдесят пять, и она взяла установку на девяносто. (14)Но её беспокоила нога. (15)Точнее, один на ней палец. (16)Сосуды, возраст… всё это пугало. (17)Мама была нетранспортабельна. (18)Хирург сказал, что если его привезут и отвезут, то он посмотрит.
(19)Ему это было некогда и некстати — куда-то ещё ехать. (20)Но уж очень за меня просили. (21)Недовольного и усталого от бессонной ночи не то за хирургическим, не то за праздничным столом, привёз я его. (22)Осмотр длился минуту. (23)Он посоветовал протирать спиртиком. (24)Денег категорически не взял: мамин случай не стоил его вызова. (25)И именно тут, от его неприветливости, я поверил в его великую репутацию и всё-таки спросил напрямую…
— (26)Умрёт не от этого, — прямо взглянув мне в глаза, нехотя буркнул он.
(27)Я успокоился, перевёл дух и вскоре поехал сопровождать своего двенадцатилетнего Ваню в Абхазию, к морю. (28)Давненько я у него не был, у моря… (29)С маминого восьмидесятилетия, отмеченного так счастливо в той же Абхазии.
(30)И вот, выходя с этим трепетом первого в сезоне огурца на пляж, гордясь своим сынком, нетерпеливо стаскивая на ходу фуфайку через голову…
(31)Нательный крест у меня был особый, каменный, подаренный мне моим лучшим другом и крёстным, освящённый в Иордане… (32)Монолитный, толстый, он соскользнул с шеи, зацепившись, должно быть, за фуфайку…
(33)И вот, падая с метровой всего высоты на беловатый, пористый и присыпанный песочком бетон ступеньки, он раскалывается на кусочки, как рюмочка.
(34)И не успел я дойти до моря, как меня всполошённо позвали обратно в корпус, к телефону…
(35)«Пока мама жива, мы молоды», — говорят на Кавказе.
(По А. Г. Битову**)
Комментариев нет:
Отправить комментарий