Два сочинения по тексту Льва Толстого о трёх родах любви

ИСХОДНЫЙ ТЕКСТ

Софья Ивановна, как я ее после узнал, была одна из тех редких немолодых женщин, рожденных для семейной жизни, которым судьба отказала в этом счастии и которые вследствие этого отказа весь тот запас любви, который так долго хранился, рос и креп в их сердце для детей и мужа, решаются вдруг изливать на некоторых избранных.

И запас этот у старых девушек такого рода бывает так неистощим, что, несмотря на то, что избранных много, еще остается много любви, которую они изливают на всех окружающих, на всех добрых и злых людей, которые только сталкиваются с ними в жизни.

Есть три рода любви:
1) Любовь красивая,
2) Любовь самоотверженная и
3) Любовь деятельная.

Я говорю не о любви молодого мужчины к молодой девице и наоборот, я боюсь этих нежностей и был так несчастлив в жизни, что никогда не видал в этом роде любви ни одной искры правды, а только ложь, в которой чувственность, супружеские отношения, деньги, желание связать или развязать себе руки до того запутывали самое чувство, что ничего разобрать нельзя было. Я говорю про любовь к человеку, которая, смотря по большей или меньшей силе души, сосредоточивается на одном, на некоторых или изливается на многих, про любовь к матери, к отцу, к брату, к детям, к товарищу, к подруге, к соотечественнику, про любовь к человеку.

Любовь красивая заключается в любви красоты самого чувства и его выражения. Для людей, которые так любят, — любимый предмет любезен только настолько, насколько он возбуждает то приятное чувство, сознанием и выражением которого они наслаждаются. Люди, которые любят красивой любовью, очень мало заботятся о взаимности, как о обстоятельстве, не имеющем никакого влияния на красоту и приятность чувства. Они часто переменяют предметы своей любви, так как их главная цель состоит только в том, чтоб приятное чувство любви было постоянно возбуждаемо. Для того чтобы поддержать в себе это приятное чувство, они постоянно в самых изящных выражениях говорят о своей любви как самому предмету, так и всем тем, кому даже и нет до этой любви никакого дела. В нашем отечестве люди известного класса, любящие красиво, не только всем рассказывают про свою любовь, но рассказывают про нее непременно по-французски. Смешно и странно сказать, но я уверен, что было очень много и теперь есть много людей известного общества, в особенности женщин, которых любовь к друзьям, мужьям, детям сейчас бы уничтожилась, ежели бы им только запретили про нее говорить по-французски.

Второго рода любовь — любовь самоотверженная, заключается в любви к процессу жертвования собой для любимого предмета, не обращая никакого внимания на то, хуже или лучше от этих жертв любимому предмету. «Нет никакой неприятности, которую бы я не решился сделать самому себе, для того чтобы доказать всему свету и ему или ей свою преданность». Вот формула этого рода любви. Люди, любящие так, никогда не верят взаимности (потому что еще достойнее жертвовать собою для того, кто меня не понимает), всегда бывают болезненны, что тоже увеличивает заслугу жертв; большей частью постоянны, потому что им тяжело бы было потерять заслугу тех жертв, которые они сделали любимому предмету; всегда готовы умереть для того, чтоб доказать ему или ей всю свою преданность, но пренебрегают мелкими ежедневными доказательствами любви, в которых не нужно особенных порывов самоотвержения. Им все равно, хорошо ли вы ели, хорошо ли спали, весело ли вам, здоровы ли вы, и они ничего не сделают, чтоб доставить вам эти удобства, ежели они в их власти; но стать под пулю, броситься в воду, в огонь, зачахнуть от любви — на это они всегда готовы, ежели только встретится случай. Кроме того, люди, склонные к любви самоотверженной, бывают всегда горды своею любовью, взыскательны, ревнивы, недоверчивы и, странно сказать, желают своим предметам опасностей, чтоб избавлять от них, несчастий, чтоб утешать, и даже пороков, чтоб исправлять от них.

Вы одни живете в деревне с своей женой, которая любит вас с самоотвержением. Вы здоровы, спокойны, у вас есть занятия, которые вы любите; любящая жена ваша так слаба, что не может заниматься ни домашним хозяйством, которое передано на руки слуг, ни детьми, которые на руках нянек, ни даже каким-нибудь делом, которое бы она любила, потому что она ничего не любит, кроме вас. Она видимо больна, но, не желая вас огорчить, не хочет говорить вам этого; она видимо скучает, но для вас она готова скучать всю свою жизнь; ее видимо убивает то, что вы так пристально занимаетесь своим делом (какое бы оно ни было: охота, книги, хозяйство, служба); она видит, что эти занятия погубят вас, — но она молчит и терпит. Но вот вы сделались больны, — любящая жена ваша забывает свою болезнь и неотлучно, несмотря на ваши просьбы не мучить себя напрасно, сидит у вашей постели, и вы всякую секунду чувствуете на себе ее соболезнующий взгляд, говорящий: «Что же, я говорила, но мне все равно, и я все-таки не оставлю тебя». Утром вам немного получше, вы выходите в другую комнату. Комната не протоплена, не убрана; суп, который один вам можно есть, не заказан повару, за лекарством не послано; но, изнуренная от ночного бдения, любящая жена ваша все с таким же выражением соболезнования смотрит на вас, ходит на цыпочках и шепотом отдает слугам непривычные и неясные приказания. Вы хотите читать — любящая жена с вздохом говорит вам, что она знает, что вы ее не послушаетесь, будете сердиться на нее, но она уж привыкла к этому, — вам лучше не читать; вы хотите пройтись по комнате — вам этого тоже лучше не делать; вы хотите поговорить с приехавшим приятелем — вам лучше не говорить. Ночью у вас снова жар, вы хотите забыться, но любящая жена ваша, худая, бледная, изредка вздыхая, в полусвете ночника сидит против вас на кресле и малейшим движением, малейшим звуком возбуждает в вас чувства досады и нетерпения. У вас есть слуга, с которым вы живете уж двадцать лет, к которому вы привыкли, который с удовольствием и отлично служит вам, потому что днем выспался и получает за свою службу жалованье, но она не позволяет ему служить вам. Она все делает сама своими слабыми, непривычными пальцами, за которыми вы не можете не следить с сдержанной злобой, когда эти белые пальцы тщетно стараются откупорить стклянку, тушат свечку, проливают лекарство или брюзгливо дотрагиваются до вас. Ежели вы нетерпеливый, горячий человек и попросите ее уйти, вы услышите своим раздраженным, болезненным слухом, как она за дверью будет покорно вздыхать и плакать и шептать какой-нибудь вздор вашему человеку. Наконец, ежели вы не умерли, любящая жена ваша, которая не спала двадцать ночей во время вашей болезни (что она беспрестанно вам повторяет), делается больна, чахнет, страдает и становится еще меньше способна к какому-нибудь занятию и, в то время как вы находитесь в нормальном состоянии, выражает свою любовь самоотвержения только кроткой скукой, которая невольно сообщается вам и всем окружающим.

Третий род — любовь деятельная, заключается в стремлении удовлетворять все нужды, все желания, прихоти, даже пороки любимого существа. Люди, которые любят так, любят всегда на всю жизнь, потому что чем больше они любят, тем больше узнают любимый предмет и тем легче им любить, то есть удовлетворять его желания. Любовь их редко выражается словами, и если выражается, то не только не самодовольно, красиво, но стыдливо, неловко, потому что они всегда боятся, что любят недостаточно. Люди эти любят даже пороки любимого существа, потому что пороки эти дают им возможность удовлетворять еще новые желания. Они ищут взаимности, охотно даже обманывая себя, верят в нее и счастливы, если имеют ее; но любят всё так же даже и в противном случае и не только желают счастия для любимого предмета, но всеми теми моральными и материальными, большими и мелкими средствами, которые находятся в их власти, постоянно стараются доставить его.

И вот эта-то деятельная любовь к своему племяннику, племяннице, к сестре, к Любовь Сергеевне, ко мне даже, за то, что меня любил Дмитрий, светилась в глазах, в каждом слове и движении Софьи Ивановны.

Только гораздо после я оценил вполне Софью Ивановну, но и тогда мне пришел в голову вопрос: почему Дмитрий, старавшийся понимать любовь совершенно иначе, чем обыкновенно молодые люди, и имевший всегда перед глазами милую, любящую Софью Ивановну, вдруг страстно полюбил непонятную Любовь Сергеевну и только допускал, что в его тетке есть тоже хорошие качества. Видно, справедливо изречение: «Нет пророка в отечестве своем». Одно из двух: или действительно в каждом человеке больше дурного, чем хорошего, или человек больше восприимчив к дурному, чем к хорошему. Любовь Сергеевну он знал недавно, а любовь тетки он испытывал с тех пор, как родился.

Л.Н. Толстой

СОЧИНЕНИЕ 1

Лев Николаевич Толстой рассуждает о любви. Классик задаёт только один вопрос: "почему Дмитрий, старавшийся понимать любовь совершенно иначе, чем обыкновенно молодые люди, и имевший всегда перед глазами милую, любящую Софью Ивановну, вдруг страстно полюбил непонятную Любовь Сергеевну и только допускал, что в его тётке есть тоже хорошие качества". И сам на него отвечает: "или действительно в каждом человеке больше дурного, чем хорошего, или человек больше восприимчив к дурному, чем к хорошему". Однако на самом деле в тексте Толстого поставлен вовсе не этот вопрос, а вопрос о любви.

Любовь чувственную и любовь между мужчиной и женщиной Лев Николаевич не рассматривает, потому что "никогда не видал в этом роде любви ни одной искры правды, а только ложь, в которой чувственность, супружеские отношения, деньги, желание связать или развязать себе руки до того запутывали самое чувство, что ничего разобрать нельзя было".

Размышляя о "любви к человеку", которая по мысли классика, в зависимости от силы душевных качеств может сосредоточиваться на одном или на многих, Толстой выделяет три типа любви. Любовь красивая, по мнению Толстого, самая примитивная, любящие красивой любовью любят прежде всего себя, восхищаясь красотою своего чувства, и, как смеётся Толстой, часто рассказывают о своей красивой любви по-французски.

Любящие любовь самоотверженной тоже не заслуживают уважения Толстого: "бывают всегда горды своею любовью, взыскательны, ревнивы, недоверчивы и, странно сказать, желают своим предметам опасностей, чтоб избавлять от них, несчастий, чтоб утешать, и даже пороков, чтоб исправлять от них".

Самоотверженная, или жертвенная, любовь также, по мнению классика, ограничивает свободу, потому что любящие самоотверженной любовью подозрительны и никогда не верят во взаимность.

Деятельную любовь Толстой считает наименее эгоистичной: любящий такой любовью растворяется в предмете своей любви и во всем, что любит любимый. Именно такой деятельной любовью и любила своего племянника Дмитрия Софья Сергеевна, с которой и начинается рассказ Толстого.

Мнение Толстого о любви мне понятно. Понятно, что самым тяжёлым для окружающих классик считает второй вид любви - любовь самоотверженную (не случайно ее описанию отведена бОльшая часть его рассуждений). Понятно, что красивая любовь свойственна людям поверхностным и недалёким и что она не так тяжела для окружающих. И, конечно, понятно, что деятельную любовь Толстой считает идеалом любви женщины: неслучайно классик так восхищался рассказом Чехова "Душечка" и его героиней Оленькой Племянниковой. Непонятно только, почему Лев Николаевич ничего не пишет о настоящей любви, о которой говорил апостол Павел: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит».

409 слов

СОЧИНЕНИЕ 2

Как мы понимаем, что такое «любовь», как мы любим? На эти вопросы отвечает Л.Н. Толстой в предложенном для анализа тексте. 

Писатель обращается к анализу трех видов любви, которые нельзя считать настоящими. Так называемая «любовь красивая» только рассказывает о любви, любуясь красотою чувства: «Для людей, которые так любят, - любимый предмет любезен только настолько, насколько он возбуждает то приятное чувство…». Не думаю, что вас бы устроил следующий вариант: ваш молодой человек упражняется в громких и красивых фразах, рассказывая о своем невероятном чувстве всем подряд. Это поверхностное, неглубокое и непостоянное чувство. Человек в этом случае любит сам себя, он ждет восхищения и одобрения от окружающих, Толстой пишет что для такой любви объект любви не особо важен. А когда произносим словосочетание «любовь самоотверженная», ждем чего-то высокого, героического и невероятно возвышенного, но на самом деле это эгоистичное чувство, полное гордыни. Такая любовь «… заключается в любви к процессу жертвования собой для любимого предмета…». Казалось бы, что плохого в этом? Не всем понравится, когда их чувствами и переживаниями пренебрегают ради внешних опасных эффектов. Такой человек любит прежде всего себя и жаждет восхищения. 

Особенное внимание обращает Л.Н. Толстой на «любовь деятельную», которая «… заключается в стремлении удовлетворить все нужды, все желания, прихоти, даже пороки любимого существа». Формулировка в какой-то степени пугающая, ведь описывается этот вид любви как растворение в любимом человеке, как некое подчинение. Но, как правило, это самое искреннее, сильное чувство, которое доказывается каждодневно, лишено пафоса и эгоизма. Настоящая любовь является в какой-то мере самопожертвованием, когда ты не о себе думаешь, а оберегаешь дорогого тебе человека. 

Анализ эгоистических видов любви и рассмотрение альтруистического варианта этого чувства помогают автору вывести формулу настоящей любви. Мы понимаем, что искренность проявляется не в громких и красивых фразах, не в зрелищных концертах и опасных трюках. Подлинное чувство скромно, тихо и глубоко. 

Позиция Л.Н. Толстого такова: только та любовь может называться настоящей, которая свободна от эгоизма и стремится к тому, чтобы любимый человек был счастлив. Любить – это, прежде всего, желать лучшего не себе, а второй половинке. Любить по-настоящему – значит делать все возможное для любимого человека. 

Я согласна с позицией автора. Действительно, настоящей любовью можно назвать такое чувство, которое стремится доставить радость любимому человеку, согреть его теплом своего сердца. Когда парень на всю улицу кричит о своей любви к девушке, он в этот момент любит не ее, а себя: «Посмотрите, какой я!». Когда молодой человек постоянно отпускает фразы «Да я ради тебя…», он в этот момент тоже не о девушке думает, а о том, что им все должны восхищаться: «Посмотрите, я ничего не боюсь!» Настоящее чувство любит тишину и проявляется в мелочах. 

Там, где царит искренность в любви, нет места открытому эгоизму и любому скрытому его проявлению. В мире настоящих чувств есть только мысли о дорогом человеке и забота о нем.

449 слов (сочинение нашел здесь: https://bingoschool.ru/news/sochineniya-po-tekstam-dosrochnogo-ege-2019/